Выставки

«Электрификация. 100 лет плану ГОЭЛРО». Самая ламповая выставка

Константин Иванов
23 октября 2021

Некоторые вещи мы привыкли воспринимать как само собой разумеющееся. Или даже как существовавшее практически всегда. Однако у всех у них есть свое начало, которое просто позабылось за давностью лет или более значимыми событиями. К таким само собой разумеющимся фактам мы привыкли относить наличие электроэнергии у нас дома. Причем абсолютное большинство даже не представляет, что стоит за простой фразой «подключиться к электросети». А между тем еще сто лет назад ситуация обстояла куда сложнее.

Для начала неплохо вообще вспомнить о том, что до XIX века весь мир электричеством не пользовался. Да, можно припоминать отдельные опыты, но, по сути, со времен фараонов и до Наполеона, который немало способствовал выкапыванию этих самых фараонов из-под многотысячелетних песков, электричество было для человечества не более чем развлечением пытливого ума на досуге. Перелом наступил лишь во второй половине XIX века, когда появились первые генераторы, способные на постоянной основе вырабатывать электрический ток.

Алессандро Вольта демонстрирует опыты по электричеству Первому консулу Бонапарту. Возможность практического применения хорошо видна по лицу Наполеона. (изображение взято с сайта kunst-fuer-alle.de)

Однако и это явление было очень далеким от того, как мы сейчас себе представляем и электросети, и использование электроэнергии. Начнем с того, что ни научный, ни практический опыт долго не давали ответа на вопрос того, как передавать электричество от производителя к потребителю без приемлемых потерь. Поэтому первые электростанции были чем-то вроде современного аварийного бензогенератора — располагались рядом с тем объектом, на котором это электричество требовалось. Во-вторых, это с позиции сегодняшнего дня кажется, что электрическое освещение — нечто само собой разумеющееся. На первых порах иллюминация была именно что иллюминацией, а не естественным способом осветить жилище или производственный объект.

Но самой большой проблемой была даже не «отсталость» науки, а инерция мышления и отсутствие практического опыта, достаточного для принятия взвешенного решения. В качестве примера первого можно привести обращение к депутату IV Государственной думы графу Алексею Орлову-Давыдову от епископа Самарского и Ставропольского Симеона в 1913 году: «Ваше сиятельство, призывая на вас Божью благодать, прошу принять архипастырское извещение: на ваших потомственных исконных владениях прожектеры Самарского технического общества совместно с богоотступником инженером Кржижановским проектируют постройку плотины и большой электрической станции. Явите милость своим прибытием сохранить божий мир в Жигулевских владениях и разрушить крамолу в зачатии». Что же за бесовские происки настигли вероотступника Кржижановского сотоварищи? Да, в общем-то, ничего особенного не случилось – они вели разработку, в том числе с геодезической разведкой местности, с целью выяснить возможности использования гидроресурсов реки Волги в районе Самарской Луки.

В качестве примеров второго можно вспомнить, как электрическое освещение внедрялось на кораблях. Первым в мире кораблем, который «полностью» (на самом деле не во всех внутренних помещениях имелись электрические светильники) освещался электричеством, стал британский броненосец Inflexible. Для начала королевское Адмиралтейство утвердило интересный состав ламп для освещения: оно состояло из цепей по 19 ламп, в каждой из которых была одна дуговая лампа и 18 ламп накаливания. Но на этом инженерный ум не остановился. Лампы включались в цепь последовательно, причем у каждой был свой выключатель. Таким образом, лишиться освещения часть корабля могла не только по причине перегоревшей лампочки, но просто от того, что кто-то не повернул выключатель вовремя. Думаете, на этом абсурдность конструкции заканчивалась? Как бы не так. Питалась эта цепь постоянным током с напряжением 800 вольт, провода были без изоляции, но на изоляторах. По нынешним меркам не корабль, а плавучий электрический стул. Поэтому немудрено, что он стал не только первым кораблем с электрическим освещением, но также первым кораблем, который стал электрическим током убивать. Правда, исключительно собственную команду.

HMS Inflexible в Портсмуте. Электрическое освещение было далеко не единственной «оригинальной» деталью его конструкции. (Изображение взято с сайта wikipedia.org)

К началу ХХ века число подобных трагикомических ситуаций пошло на спад, но до того, что мы сейчас считаем электрификацией, было еще очень далеко. Случаи, когда на одну сеть параллельно работали две или более электростанций, не выходили за пределы единичных экспериментов. Выгода от такой работы не казалась столь уж очевидной, теоретические расчеты вызывали скепсис у тех, кто отвечал за практическую реализацию. Да к тому же по всему миру уже было немало электростанций, почти каждая из которых вырабатывала свой уникальный ток, отличавшийся как по вольт-амперным характеристикам, так и по частоте, если речь заходила о переменном токе. Свести их в единую сеть без реконструкции той или иной сложности было просто невозможно.

Ситуацию мог бы спасти массовый рынок электротоваров, который бы потребовал стандартизации, но его попросту не существовало. Основными потребителями выступали промышленные предприятия да электротранспорт, которые прекрасно могли существовать изолированно друг от друга и формировать заказы на оборудование исходя из своих уникальных характеристик. Ведь серийное производство, когда товар изготавливают массово на унифицированной производственной линии, также еще отсутствовало. Поэтому изменение характеристик выдаваемого тока для производства тех же генераторов на стоимость продукта почти не влияло.

Изменения начались в годы Первой мировой войны, которая подстегнула именно массовость производства и поставила во главу угла необходимость экономного расходования ресурсов. Во многом та промышленность, с которой весь мир подошел к началу цифровой эпохи, была в основе своей детищем Великой войны.

В России же все, как обычно, шло своим непростым и извилистым путем. Все вышеописанные проблемы освоения электричества как основы промышленности и домашнего быта накладывались на бедность основной массы населения, его малочисленность относительно территории и расстояния между объектами. Первая мировая, революция 1917 года и начавшаяся за ней Гражданская война, казалось, уничтожили даже то немногое, что было. Однако, как оказалось, это несчастье расчистило полигон для того, чтобы использовать накопленный опыт и начать мегапроект буквально с чистого листа.

Таким мегапроектом стал план ГОЭЛРО, который был создан в декабре 1920 года, а реализация началась в 1921 году. Если в любой стране мира нужно было учитывать уже имеющиеся сети, то на обломках Российской империи (СССР возникнет позже) они представляли собой не более чем случайность, от которой можно отталкиваться, но на которой не выйдет базироваться и развиваться. Если раньше промышленность определяла, где и какая электроэнергия нужна, то в рамках плана ГОЭЛРО можно было диктовать общие условия развития, увязывая перспективы создания промышленных предприятий с электрификацией регионов. Никаких проблем с тем, чтобы переводить все на единый стандарт, не было, ведь большую часть все равно создавали на пустом месте.

Ленин у карты ГОЭЛРО. Худ. Л.А. Шматько (Изображение взято с сайта «Музеи России«)

Можно только удивляться тому, как удачно совпал целый ряд негативных и позитивных факторов, породивших систему, которая просуществовала до наших дней и, по большому счету, не имеет прямых аналогов в мире по масштабу и возможностям. Здесь смелые инженерные замыслы сплелись воедино с волей политиков, готовых их осуществлять, огромным потенциалом территорий и их девственностью в хозяйственном смысле. И даже массы обнищавшего населения, готовые работать буквально за еду (не всегда добровольно, но альтернативой чаще всего была голодная смерть), оказались благоприятной средой.

План ГОЭЛРО стал феноменом, который никто и никогда не смог повторить. Но интереснее другое – то, что он смог даже пережить свое главное детище, советскую плановую экономику. Знаменитый Госплан (правильнее — Государственная общеплановая комиссия) возник на основе комиссии ГОЭЛРО в июне 1921 года, когда стало понятно, что альтернатив внедрению электрификации на законодательном уровне просто не существует. А сама электрификация требует тщательного и общегосударственного планирования на всех уровнях. Так в самом начале появилась идея пятилеток, и даже ударное перевыполнение этих планов предопределило многие процессы, которые происходили и происходят в нашей стране.

До 24 октября в Музее Москвы проходит выставка «Электрификация. 100 лет плану ГОЭЛРО», которая напоминает о том, как этот план возник и как реализовался.

Оформление выставки показывает, как новый свет будто бы вырывается из прошлой тьмы. Смотрится мрачновато, но очень круто.
Ленин без преувеличения стал тем политиком, без которого гениальные задумки инженеров так и остались бы на бумаге. Нет ни коммунизма, ни советской власти, а электричество в наших квартирах осталось.
Временами стенды вызывают стойкое ощущение, что перед тобой фрагмент то ли научно-популярного издания, то ли учебника по электротехнике.

Агитация

Популярность личности и идеи использовалась для пропаганды технического развития страны. Самой страны при этом еще практически не существовало.
100 лет назад Донбасс уже был в центре повестки. И все так же по не самому лучшему поводу.
Кто не с нами, тот против нас — так говорили еще древние римляне. Хочешь жить с электричеством — борись с контрреволюцией, так идею переосмыслили большевики.
Низкий уровень технической грамотности населения и разорение страны — не самые лучшие условия для внедрения передовых технологий. Можно отложить до лучших времен, а можно приближать те самые лучшие времена. Впрочем, основной посыл призыва охранять провода не утратил актуальности и по сей день.
До тех, кто пограмотнее, идеи доносили все тем же шершавым языком плаката, но уже без лубочных иллюстраций.

Другое мышление

Для того, чтобы построить нечто совершенно новое, требовался полностью свободный от реалий сегодняшнего дня взгляд. Новое мышление, попытки заглянуть в будущее, порой весьма удачные. Как тебе такое, Илон Маск?
Природа, властвовавшая над человеком, казалось, будет побеждена и упорядочена. Тот хаос, который не покорялся человечеству и пугал его еще со времен древних греков, мог быть обуздан новым явлением — электричеством.

Книги

Книги того времени сегодня вызывают удивление. Что это? Это для детей? Это взгляд в будущее или попытка осветить бездну настоящего? «Мы рождены, чтоб Кафку сделать былью» в ту пору не показалось бы шуточным выражением.
Если народ требовалось агитировать, то принимающих решения следовало информировать. Из прожекта, который мог бы никогда не состояться, план ГОЭЛРО за какой-то год обрел форму проекта переустройства страны.
«Пятилетку в четыре года» мы привыкли воспринимать как абсурдистский лозунг не вполне вменяемого руководства. Однако на старте электрификации пятилетний план действительно выполнялся быстрее, чем рассчитывали его разработчики. И отнюдь не за счет тех методов, которые мы привыкли осуждать.
Строительство было чрезвычайно масштабным и с самого начала, но продолжало расти. Может быть, это и не была самая крупная стройка в мире, но для маленького мирка российского крестьянина масштаб был просто невообразимым. А крупнейшие стройки поражали даже горожан.
В то же время на местах строительный масштаб мог быть и поменьше. На снимке — установка столбов в селе Ботино. «Шатура дает ток», Аркадий Шайхет.
Руководящие документы на строительстве тоже были специфическими. Где-то между Средневековьем и будущим подобная инструкция просто не могла не появиться.

Репрессии

Электрификации дали зеленый свет и сделали частью государственной политики, так что смена первого человека в государстве не слишком повлияла на план ГОЭЛРО. Товарищ Сталин принял ленинскую эстафету…
…но методы были уже другими. И немалому числу творцов плана ГОЭЛРО пришлось познать не самую лучшую сторону советской власти.
Впрочем, большинству повезло, и реабилитации не пришлось ждать долго.
К тому же им было не привыкать. Царская власть также очень интересовалась свежими идеями, но если советская их реализовывала, то ее предшественники скорее придерживались принципов «держать и не пущать, как бы чего не вышло». На снимке — документы о неблагонадежности Роберта Классона, бывшего в ту пору участником марксистских кружков.
Одним из популярных мифов является утверждение о том, что советская власть чуть ли не отрицала всю историю до 1917 года. А вот в 1939 году совсем не стеснялись говорить о том, что Московский энергетический техникум появился задолго до советской власти.

Заграница

Не стеснялись в ту пору и того, что в строительстве электростанций самую деятельную роль играли иностранные специалисты. Вот, например, кавалер ордена Трудового Красного Знамени, главный инженер-консультант при проектировании и строительстве Днепрогэса Хью Линкольн Купер. У себя на родине выступал за запрет пропаганды III Интернационала.
Ложились в основу строящихся электростанций и современные иностранные разработки. Иначе и быть не могло в условиях, когда отечественная промышленность скорее отсутствовала, не говоря уже о том, чтобы производить нечто современное.
При строительстве не хватало буквально всего. В ход шли закупки по всем странам мира: американский изолятор, французский конденсатор и немецкий вольтметр нашли свое место в российском плане ГОЭЛРО.

Архитектура

В то же время строящиеся объекты сразу замышлялись как памятник самим себе и советской власти, которая смогла их создать. Безликие конструкции из бетона не могли свидетельствовать о триумфе, нужны были совсем другие подходы.
Вот так, к примеру, должен был выглядеть водослив на Свирской электростанции.
А это не дворец, а насосная станция. Фасад, спроектированный архитекторами Жолтовским и Гольцем. Первый более всего известен по проекту дома на Моховой улице и реконструкции Московского ипподрома, а второй — как автор проекта застройки набережных Москвы от Кремля до Южного порта, а также Большого Устьинского моста.

Гаджеты не такие, как сейчас

Интересно наблюдать, как менялись или сохраняли неизменную форму некоторые привычные вещи. Вот трехфазный электродвигатель с 1930-х годов почти никак не изменился.
В формах предохранителей и штепселей можно узнать далеких предков современных устройств, но насколько же они крупнее! (Слева направо: предохранитель плавкий на 4А 250В, корпус предохранителя с патроном «миньон», предохранитель, предохранитель трубчатый с ножевыми контактами, вилка двухполюсная, розетка двухполюсная)
Промышленное оборудование менее склонно к переменам, так что рубильники, вольтметры и пакетные выключатели, практически неотличимые от представленных на выставке, все еще можно встретить в эксплуатации.
Компактный автотрансформатор все еще узнается, хотя деревянный корпус и выглядит уже полным архаизмом…
… а вот узнать в этих коробочках амперметр, фазометр и вольтметр не так и просто. О назначении прибора подсказывают только обозначения на шкалах.
Условия отказа от ответственности в советское время также имелись. Клеились прямо на прибор.
Была в СССР и реклама.
Некоторые экспонаты смотрятся архаично не только в силу своего аналогового устройства, но и из-за огромных размеров. Хотя если разобраться, то взрывобезопасный магнитный пускатель за последние 100 лет в размерах не уменьшился не сильно. А задвижки насосов, лопатки турбин или крышки котлов — и подавно.
«А внутре у ней неонка». Если бы не произошедшая буквально за последнее десятилетие революция, в ходе которой лампы накаливания практически исчезли из обихода, то представленные на выставке образцы не казались бы такой уж древностью.
Стандартный набор электромонтажника 1930-х.
Первыми, кто откликнулся на изменения в самой структуре общества, возникающие под влиянием революционного переустройства страны, оказались люди искусства. Оно тоже стало новым, более смелым, отринувшим прежние рамки дозволенности и условности.
В новых формах зазвучала поэзия. Даже машинный зал, ранее грязное и совсем не поэтичное место, теперь воспевался. Правда, нельзя сказать, что вся поэтика того времени может быть понятна нам теперь.
Арт-объекты того времени тоже, с одной стороны, предвосхищают свое время, с другой стороны, заставляют ломать голову, как вообще можно было такое придумать. Например, пришло бы вам в голову создать узоры для ткани «Электрификация деревни» или «Электролиз»? А в 1920-е и 1930-е годы это было реально.
Советский монументализм обычно ассоциируется с масштабными памятниками, когда за одной ногой солдата мог бы скрыться не только прообраз героя, но и весь его взвод. Но существовал он и в компактном варианте, пример – вот этот портрет Н.С. Шумского работы Василия Погорелова.
Не менее брутальными произведениями искусства становились даже настольные лампы.
Другие же предметы приобретали не просто вычурные формы, они прямо просятся в качестве иллюстраций к фантастическим произведениям в стиле стимпанка. На фото — всего лишь настольный вентилятор.
А этот дирижабль является настольной лампой.
За отсутствием картинок котиков в Интернете агитировать новая власть старалась и традиционными для XIX века способами — создавая картины. Но чтобы двигаться к чему-то новому, картины тоже требовались новые. С новыми сюжетами и выразительными средствами.
Даже производство масляных переключателей могло стать сюжетом картины.
Или ночной ремонт транспортной сети, ставший сюжетом для рисунка Дейнеки.
Достижения советской власти не могли не превратиться в триумфальные полотна, подобно этому «Индустриальному пейзажу» Александра Попова.
При этом в 1920-е и 1930-е годы свободный поиск форм творчества еще не подвергался оценке со стороны руководства страны, приобретшей в более поздние времена экзотические формы. Пока же экзотикой были сами картины в новом стиле.
«Я хочу научить людей видеть необыкновенно обыкновенные вещи», — говорил Александр Родченко, представитель Нового видения в фотографии. Художник, скульптор, основоположник дизайна и рекламы в СССР предлагает нам, например, взглянуть на Электрозавод в необычном ракурсе – задолго до того, как подобная композиция стала способом впихнуть ту или иную достопримечательность в инстаграм.
Брались на вооружение и новейшие виды искусства. Кинематограф был известен уже десяток лет, но для жителя русской глубинки являл собой небывалое диво, так что кинопередвижки были наглядным доказательством прогресса и пользы от электрификации, которая могла превратить это чудо в обыденность.
А традиционные виды искусства даже предлагали полностью переосмыслить и осовременить, отдав дело сочинения и воспроизведения музыки автоматам! Конечно, технологии 1920-х годов не позволили добиться столь радикальных изменений, но определенный шаг вперед был сделан.
Терменвокс, изобретенный в 1920-м году Львом Терменом, стал одним из первых электроинструментов. Он не сумел укорениться и потеснить классические инструменты, но в определенном роде выступил предтечей жестового управления электроникой.
Все, практически все в стране создавалось ради одного – ради построения будущего. Квинтэссенция научной мысли конца XIX века, когда ученым казалось, что полное покорение природы вот-вот наступит, в Советском Союзе стало приобретать черты плана по государственному строительству. Будущее должно было быть построено прямо здесь и сейчас.
Революция дала развитие новому, поэтому праздновать ее годовщины тоже требовалось совсем не так, как раньше. И электрификация тут не могла не дать нового простора для творчества.
Подобно тому, как Петр Первый не только ввел празднование Нового года, но и привил небывалое до того развлечение в виде шутих и фейерверков, большевики стали создавать праздничные украшения на основе электрического света.
И даже проектировали памятники, которые могли бы стать заменой прежним. На фото — модель памятника к 10-летию Октябрьской революции Григория Гидони.
Впрочем, от старых, заведенных как раз еще Петром Первым способов отмечать торжественные и значимые события не отказывались. И, как показала история, световые панно и прочие интерактивные памятники и иллюминация еще долго ждали своего часа.
23 октября 2021
Константин Иванов
[email protected]
выставкаРоссия
наверх