Привет.
Меня не устает удивлять то, как зачастую принимаются законы и поправки в существующие законы. Народные избранники стараются потрафить населению, занимаются неприкрытым популизмом и при этом не думают о последствиях тех изменений, что предлагаются ими в законах. Принцип почти всегда один и тот же, давайте примем закон, а потом придумаем, как мы будем его исполнять на практике.
Уверен, что каждый из нас хотя бы единожды сталкивался с мошенниками, звонящими на ваш мобильный номер и пытающимися выудить те или иные данные. За прошлый год у меня таких звонков было больше десятка. Самый нелепый разговор врезался в память:
— Здравствуйте, вас беспокоят из службы безопасности Сбербанка. Вас зовут Кузнецов Эльдар?
— Здравствуйте, да, это Эльдар.
— Мы определили на вашем счету необычную активность, необходимо уточнить некоторые данные.
— Давайте.
— Вы переводили деньги на имя Кузнецова Кирилла?
— Нет.
— Вы точно не переводили деньги? Это важно, так как значит, что кто-то пытался эти деньги снять с вашего счета.
— Нет, точно не переводил.
— Тогда нам нужно вместе проделать некоторые операции, чтобы убедиться, что ваш счет в безопасности. Нужно это сделать как можно быстрее.
— У меня нет счета в Сбербанке.
— Простите, что?
— У меня нет счета в Сбербанке, и я не Кузнецов.
Раздаются длинные гудки, я отнял время у человека и не дал ему поживиться чужими деньгами. К сожалению, таких звонков очень много, история стала массовой, в пандемию произошел взлет мошеннических схем с использованием телефонов. Для того, чтобы обзванивать жертвы, мошенники используют мобильные номера, стационарные телефоны, иногда с помощью GSM-шлюзов подменяют свои номера, так что жертва видит на экране имя банка, из которого якобы звонят. Часто звонки идут из сопредельных стран, например, Украины, где огромные колл-центры “обслуживают” российский рынок. В них трудятся сотни человек, каждый день они выходят на рабочую смену, такие центры работают 24 на 7, так как география России позволяет обрабатывать людей в разных часовых поясах.
Прозрачной, понятной статистики о числе телефонных мошенничеств в России не существует. Каждое ведомство исходит из собственных представлений о прекрасном, но все единодушно сообщают о взрывном росте таких случаев в 2020 году. Например, в МВД за 10 месяцев 2020 года зафиксировали 420700 преступлений, связанных с интернетом и телефонами, рост год к году на 75%. Больше половины преступлений квалифицируются как тяжкие и особо тяжкие (+84% год к году). С помощью мобильной связи зафиксировано 181200 преступлений. Нужно понимать, что это именно преступления, когда пострадавшие подали заявления в полицию, их приняли и зафиксировали.
Например, “Сбер” только в первом полугодии 2020 года получил 3.4 млн жалоб на телефонных мошенников, в 2019 году таких обращений было 2.5 млн за весь год, а в 2017 году — только 160 тысяч. Бесспорно, что “Сбер” — крупнейший банк страны, но есть и другие мошенники, а общее число только звонков можно оценить в несколько миллионов ежемесячно, и это самые скромные оценки. Проблема существует, она стоит остро, равно как и потери граждан от действий мошенников уже исчисляются сотнями миллионов рублей ежемесячно. Даже если брать в рассмотрение только официальную статистику, то в год на телефонных мошенничествах теряют минимум миллиард рублей. Тут есть одна закавыка, часто звонок мошенников и развод на перевод денег классифицируется не как телефонное мошенничество, а как преступление, связанное с банковской картой. Прозрачности нет, но есть ощущение, что ситуация вышла из-под контроля. Косвенным доказательством этого является то, что все мы получали такие звонки, причем их число нарастает с каждым годом.
Тюремный колл-центр, мошенники за решеткой
Заключенные на территории исправительных учреждений, в тюрьмах и колониях не имеют права использовать мобильную связь, им запрещен доступ как к телефонам, так и другой технике. Тем не менее, мобильные телефоны в тюрьмах есть, и доступ к ним при наличии денег — не проблема. Скандалы случаются постоянно, сотрудников ФСИН ловят на том, что они передают заключенным запрещенные предметы. Чтобы понимать масштаб проблемы, приведу только одну историю, в 2019 году было задержано два сотрудника московского СИЗО “Матросская тишина”. Старший оперуполномоченный оперативного отдела Владислав Остапенко, а также инспектор режима отдела и надзора Сергей Войтко, их обвинили в передаче заключенным SIM-карт и мобильных телефонов. При задержании была обнаружена бухгалтерия, в которой указывалось, что с января по июнь 2019 года было куплено телефонов и других устройств на 7 млн рублей, а услуги задержанных стоили 5 млн рублей. Оцените масштаб происходящего и расходы на все эти операции. Странно предполагать, что в других исправительных учреждениях или следственных изоляторах что-то устроено иначе. Искушение большими деньгами слишком велико, а где есть спрос, там будет и предложение.
В медиа несколько лет обсуждаются разные истории о том, как заключенные придумывают различные мошеннические схемы. Кто-то отправляет SMS в стилистике “Мама, переведи деньги”, кто-то обзванивает номера и пытается развести на перевод, а кто-то создает мошеннические схемы, в которых задействованы люди, находящиеся на свободе. Например, такой схемой является воровство оборудования, взятого в прокат, либо покупка электроники в кредит по чужим документам, схем огромное количество. Заключенные с телефоном имеют свободное время, плюс процесс их обучения “науке” не так уж долог. Выгода от таких занятий очевидна, появляются деньги на те или иные плюшки в тюрьме, есть деньги, которые можно будет использовать на свободе после освобождения. Прелесть ситуации также в том, что получить дополнительные сроки за мошенничества из-за решетки практически невероятно, все стараются закрывать на это глаза. Та же ФСИН не заинтересована в раскрытии подобных дел, так как это напрямую говорит о том, что работа внутри построена из рук вон плохо, в тюрьме есть запрещенные распорядком устройства, есть связь. Ответственность за сложившуюся ситуацию каждое ведомство перекладывает на своих соседей, концов найти невозможно.
На лихом коне сюда врываются депутаты, из прессы они берут оценки, что примерно половина мошенничеств связана с тюремными колл-центрами и нужно дать ФСИН инструмент, чтобы бороться с этой криминальной волной. Уже в самой постановке вопроса меня коробит то, что ФСИН необходимы какие-то дополнительные инструменты, помимо имеющихся в их распоряжении. Заключенные находятся в охраняемых помещениях, их жизнь жестко регламентирована, но, тем не менее, они получают доступ к связи. Возможно, что это проблема организации работы ФСИН, а не недостаток запретов?
В России нет какой-либо статистики о том, сколько SIM-карт находится на руках у заключенных, как много мошенничеств совершается с их участием. Мы можем смело называть любой процент, вероятность этого числа будет одинаковой, у нас просто нет никаких данных и реалистичных оценок. При попытке решить этот вопрос на деле получить такие данные можно. Вот как это может выглядеть.
Операторы видят, какое число телефонов работает в рамках одной базовой станции, профиль использования связи для сидельцев очень своеобразный, и вычислить их не составляет труда. Более того, как мне рассказал продавец одной из операторских точек около СИЗО, хорошо видно, когда SIM-карты покупают для заключенных. Приходит человек с несколькими паспортами, оформляет на них десятки SIM-карт, что тут же активируются. Оператор видит одновременное появление SIM-карт на своей сети, что выбивается из привычного шаблона для большего числа покупателей по всей стране. Но что еще интереснее, можно наложить эти события на тюремный распорядок, смену персонала, и картинка сложится целиком. Фактически просто анализируя старые данные операторов, которые никуда не делись, можно более-менее точно утверждать, в какие смены и кто вносил в места заключения SIM-карты. Никто не занимался тем, чтобы путать следы, так как не понимал, что они остаются. Другое дело, что доказать факт передачи SIM-карт, их использования практически невозможно.
Важный момент — заключенные не могут оформить SIM-карты на себя, все договоры заключаются на третьих лиц, не имеющих перед законом никаких провинностей, эти люди находятся на свободе. И тут самое время рассмотреть то, что предложили сделать депутаты.
Поправки в закон о связи, депутаты против тюремных колл-центров
Давайте процитирую новость о новом законе, чтобы вы понимали вокруг чего идет весь сыр-бор:
“Операторы будут обязаны прекратить оказание услуг по номерам, которые используются на территории следственных изоляторов и исправительных учреждений. Прекращение услуг связи будет происходить на основании письменного решения главы, замглавы ФСИН или руководителя территориального органа ФСИН.
«Мы наблюдаем всплеск киберпреступности на фоне общего спада преступности в целом. Самые распространённые формы — фишинг (фейковые сайты) и вишинг (телефонное мошенничество — обзвоны от имени «банков» и «страховых компаний»). Зачастую именно из мест лишения свободы звонят, чтобы уточнить последние операции по вашей банковской карте. Предложение меры должны предотвратить совершение новых преступлений людьми и так уже отбывающими наказание и снизить количество киберугроз», — рассказал один из соавторов законопроекта Александр Хинштейн.
Законопроект был принят Госдумой в третьем чтении 17 февраля текущего года. Авторами инициативы выступили главы трёх думских комитетов Александр Хинштейн, Василий Пискарев и Павел Крашенинников”.
Ознакомиться с текстом законопроекта и всеми правками в нем можно вот здесь.
Давайте процитирую одну из выдержек из поправок в закон о связи, она все объяснит:
«6. Прекращение оказания услуг связи по абонентским номерам подвижной радиотелефонной связи в случаях использования этих абонентских номеров подозреваемыми, обвиняемыми и осужденными на территориях исправительных учреждений и следственных изоляторов осуществляется операторами связи на основании решения в письменной форме руководителя федерального органа исполнительной власти, осуществляющего правоприменительные функции, функции по контролю и надзору в сфере исполнения уголовных наказаний в отношении осужденных, или его заместителя либо начальника территориального органа уголовно-исполнительной системы, в ведении которого находится следственный изолятор или исправительное учреждение, в случаях, установленных федеральными законами.
Порядок взаимодействия федерального органа исполнительной власти, осуществляющего правоприменительные функции, функции по контролю и надзору в сфере исполнения уголовных наказаний в отношении осужденных, его территориальных органов с операторами связи по вопросам прекращения оказания услуг связи по абонентским номерам подвижной радиотелефонной связи в случаях использования указанных абонентских номеров подозреваемыми, обвиняемыми и осужденными на территориях следственных изоляторов и исправительных учреждений, а также форма решения о прекращении оказания услуг связи, сроки его принятия и направления операторам связи, сроки прекращения оказания услуг связи по указанным абонентским номерам устанавливаются Правительством Российской Федерации.
Оператор связи не может быть привлечен к ответственности и к нему не могут быть применены меры реагирования за нарушения лицензионных требований, вызванные прекращением оказания услуг связи по абонентским номерам подвижной радиотелефонной связи, в случаях использования указанных абонентских номеров подозреваемыми, обвиняемыми и осужденными на территориях исправительных учреждений и следственных изоляторов, если такое прекращение осуществлено на основании решения руководителя федерального органа исполнительной власти, осуществляющего правоприменительные функции, функции по контролю и надзору в сфере исполнения уголовных наказаний в отношении осужденных, или его заместителя либо начальника территориального органа уголовно-исполнительной системы, в ведении которого находится следственный изолятор или исправительное учреждение.».
Фактически схема выглядит таким образом, что руководство ФСИН подает оператору заявку на определенные номера телефонов, чтобы последний прекратил их обслуживание. Оператор в данном случае обязан отключить номера, он не несет никакой ответственности за это.
А теперь давайте вспомним, что никакого технического регламента о том, как в ФСИН это будут делать, не существует, равно как этот регламент не описан и для операторов. В теории сотрудники ФСИН должны найти физические SIM-карты у заключенных, узнать их номера и попросить оператора их заблокировать. Но ситуация выглядит идиотской, так как, получив SIM-карты, нет никакой надобности их блокировать, они уже изъяты из обращения, доступа к ним у заключенных нет. В теории кто-то на свободе может повторно их получить, но, как правило, этого не происходит.
Напомню, что SIM-карты оформляются на законопослушных людей, поэтому их блокировка вызывает множество вопросов. Например, Иванов Иван Иванович передавал SIM-карты в тюрьму, сделал на этом свой бизнес. В какой-то момент некоторые из этих SIM-карт блокируются по представлению людей из ФСИН. На них есть некий баланс, причем не так важно, сколько это — один рубль или несколько тысяч. Оператор обязан вернуть эти деньги, он не может их забрать в свой карман. Более того, оператор не имеет оснований для того, чтобы Иванов Иван Иванович не получил новые SIM-карты. Не существует закона, который бы ограничивал жителя России в покупке SIM-карт.
Получается, что старая, хорошо отработанная схема поставки SIM-карт в тюрьмы, никуда не исчезает. Возможно, возрастет стоимость этой услуги, но сама она никуда не денется.
У сотрудников ФСИН нет никакого волшебного шара, чтобы узнать, какими SIM-картами пользуются заключенные, это могут сделать операторы, и то только с определенной долей достоверности, точность в 100% маловероятна. Но в законе операторов никак не принуждают заниматься этой несвойственной для них работой. Более того, операторы не могут в рамках существующего законодательства раскрывать персональные данные своих абонентов, то есть ФСИН не получит никакой информации со стороны операторов в принципе. Это дорога с односторонним движением, сотрудники ФСИН сообщают номера телефонов (но не ФИО абонентов, на которых те оформлены), а дальше оператор должен их заблокировать.
И вот это создает огромный простор для злоупотреблений, когда фактически можно будет заблокировать любой мобильный номер телефона в России без решения суда и без процедуры его последующего восстановления (нет регламента, нет такой процедуры). Например, сотрудник ФСИН отправляет в “МегаФон” мой номер +7925 ХХХ ХХ ХХ, и оператор блокирует его, как это предусмотрено законом. К сожалению, в законе даже не предусмотрена проверка того, что этот номер используется в конкретной геолокации, привязанной к местам заключения, и то, что номер находится там энное время.
В лучшем случае перед выключением номера на него придет SMS-сообщение, в котором мне расскажут, что по решению ФСИН и согласно такому-то закону оператор прекращает предоставлять мне услуги связи. Что будет дальше? Звонок в службу поддержки не даст мне ровным счетом ничего, возможно, мне предложат завести новый номер и перенести на него остаток средств. Но как быть с тем, что на этом номере у меня зарегистрированы социальные сети, какие-то сервисы, возможно, банковские услуги? Да никак, ваш номер вам не принадлежит, он даже не принадлежит вашему оператору, так как номерная емкость арендуется у государства. Без номера вы не сможете получить доступ к сервису “Госуслуги”, ваша жизнь сильно затруднится.
Существует ли ответственность сотрудников ФСИН за предоставление к блокировке номеров обычных людей? Нет, не существует. Есть ли регламент, в котором они должны предоставить физические SIM-карты для такой блокировки? Нет, не существует. Есть ли вероятность, что за мзду малую начнут блокировать номера людей, которые кому-то насолили? Глядя на число телефонов в местах заключения, которые неожиданно возникают из воздуха, в этом нет сомнений.
Закон сырой, но наделяющий ФСИН практически идеальным инструментом блокировок любого мобильного номера телефона на территории России. А это значит, что необходимо срочно придумывать регламент, в рамках которого должна работать ФСИН. Тут не нужно множества правил, достаточно будет нескольких:
- Блокировка SIM-карты и номера телефона со стороны ФСИН должна подтверждаться оператором по геолокации, что эта SIM-карта действительно находилась постоянно около исправительного учреждения;
- Блокировка может происходить при предоставлении физической SIM-карты, изъятой у заключенного;
- Внести ответственность сотрудников ФСИН за указание недостоверных номеров телефонов, то есть использование системы для блокировки обычных граждан;
Но знаете, что самое дурное в этих изменениях в законе? То, что они не решают проблему хоть как-то. То есть телефоны в местах заключения запрещены, их уже и так изымают, когда находят. Блокировка SIM-карт не дает ровным счетом ничего, так как просто исчезает номер, и только. Дальше новые SIM-карты старым путем попадают в тюрьму, и все повторяется. Для неработающей системы дают дополнительный инструмент, который никак не решает проблему, но дает ушлым людям возможность создать дополнительный рынок услуг по блокировке чьих угодно телефонов. И это выглядит как минимум удивительно. Про отсутствие ответственности депутатов за свои действия даже не говорю, так как это стало привычным, вначале предлагать, а потом разгребать последствия этих инноваций. Разгребают, как обычно, совсем другие люди.
Увы, все эти инициативы по блокировке SIM-карт вредны, они выглядят как избыточная мера, которая не решает ровным счетом ничего. Получается, что у нас к неработающим тюремным правилам добавляют еще один инструмент, который с тем же успехом не работает, не решает совсем ничего. От этого грустно.