Новые модели:

Новые обзоры:

Гостиная Mobile-Review.com. Вера Дорофеева или дама с собачкой

Представить нашу гостью и не запутать всех окружающих в том, кто она и чем занимается, решительно невозможно. А и правда, кто такая Вера Дорофеева, и почему мы пригласили ее к нам? Сложный вопрос, на который и сама Дорофеева сможет ответить не сразу и точно не коротко. Поэтому возьму на себя этот тяжкий труд.

За людей говорят их дела, а Вера известна записками для менеджеров, создающих сайты. Этакая инструкция в 4 частях о том, что делать не стоит. То ли она так тонко поиздевалась над творцами, обозвав их менеджерами, то ли последние не обратили внимания на иронию, но записки стали популярны.

Мое знакомство с Верой началось с ее текстов. Читая ее «писанину, поток сознания», как она иногда называет собственные тексты, хихикал или находил много знакомых черт в описываемых ситуациях. Но больше всего мне нравятся детские истории, рассказы о Гортензии, маленькой собаке и ее большой жизни в мире. Попытки встретиться с Верой при подготовке материала наталкивались на фатум. То ваш покорный слуга улетал в командировку, то у Веры возникали дела. В итоге решили начать работать над материалом в письмах. Наш вклад в возрождение эпистолярного жанра оказался огромен. Точнее, вклад Веры. Ее ответ на несколько вопросов занял порядка 5 страниц текста. А теперь представьте, что мы начинаем говорить о творчестве Веры, обсуждать Гортензию, а люди с ней незнакомы и крутят пальцем у виска. Мол, что вы тут нам подсунули, какая-то Дорофеева непонятная, рассуждает о чем-то. Поэтому давайте знакомиться вначале с творчеством Веры Дорофеевой и затем поговорим о том, как Гортензия появилась на свет (ссылку найдете в конце страницы), а затем дадим вам на десерт пресловутые записки о менеджерах интернет-проектов. Необычная гостья, необычный формат материала. Или даже трех разноплановых материалов. Интересно, что среди моих не виртуальных друзей уже есть несколько человек, подсевших на тексты от Дорофеевой. Не удивлюсь, если ее книги в обозримом будущем станут очень и очень читаемы. Но это прожекты, пока же разрешите представить Гортензию.

Прекрасная собака Гортензия

Прекрасная собака Гортензия была титулованной особой, не говоря уже о том, что она была таксой.

Чего стоило одно только ее прекрасное имя, произносить которое требовалось с медлительным достоинством и, что важно, без малейшего намека на московское «аканье».

— Прекрасная собака Гортензия! — именно так английский дворецкий сообщает своему титулованному хозяину о посещении его резиденции важной персоной.

— Прекрасная собака Гортензия! Извольте-с пройти трапезничать! — именно так говорила обычно Мама, когда ставила в уголке кухни миску с гречневой кашей. Стоит отметить, что предложение отведать сосиски звучало не менее торжественно.

Конечно же, прекрасная собака Гортензия не сразу откликалась на приглашение. Это пусть другие несутся, как ненормальные, из дальнего угла квартиры, высунув язык и, прости Господи, задрав хвост, едва только заслышат стук металлической миски о кафельный пол. Прекрасная собака Гортензия появлялась на кухне достойно, медленно проходила мимо миски, присаживалась немножко в стороне от нее, как бы невзначай, бочком. «Ой, что это здесь такое у нас появилось?!» — как бы удивленно спрашивала она у Мамы, невинно улыбаясь.

— Гречка-с, — отвечала Мама, — ешь давай, пока совсем не остыла.

Прекрасная собака Гортензия значительно больше любила, когда Мама отвечала «Сосиска-с», или «Печенка-с» или, на крайний случай, «Творожок-с», но фигура, фигура… Фигура требовала серьезных усилий для ее поддержания и, как любая девушка, понимающая, что красота требует серьезных гастрономических жертв, прекрасная собака Гортензия покорно ела гречку, утешаясь лишь тем, что чуть позже, ночью, она съест давно припрятанную под комодом куриную ножку. Ножка была припрятана с умом: не слишком близко (чтобы Мама случайно не дотянулась до нее веником), но и не слишком далеко под комодом: потому что задняя часть фигуры прекрасной собаки Гортензии под комод не пролезала.

Но вернемся же к имени. Кроме вышеупомянутого единственно правильного произношения это достойное имя не терпело также никаких уменьшительно-ласкательных сокращений. Тот, кто имел неосторожность исковеркать его до Горти, Грети или Тези, неминуемо награждался испепеляюще-оскорбленным взглядом прекрасной собаки Гортензии. Этот взгляд не испепелял только Маму, которая при виде его часто насмешливо говорила: «О, да! Жюстин или оскорбленная дородетель!» Прекрасная собака Гортензия не вполне понимала, кем была эта Жюстин, но сразу представляла, как некто недостойный кричит ей: «Ко мне, Жустя!» Эта мысль приводила Гортензию в негодование, и она гордо удалялась, переполненная сочувствием и желанием познакомиться с этой своей подругой по несчастью.

Единственные сокращения, которые допускались для оклика прекрасной собаки Гортензии это «Прекрасная собака», «Собака Гортензия» или «Прекрасная Гортензия», никак не короче. Хотя нет, не станем обманывать — в редчайших случаях допускалось еще одно. Прекрасная Гортензия не любила этого именования, но именно на него приходилось откликаться в обязательном порядке и с максимальной скоростью. Это происходило, когда в полной тишине, как гром среди ясного неба, на всю квартиру вдруг раздавался грозный вопрошающий Мамин глас:

— Гортензия!? Ну-ка иди сюда! Это что такое!?

Прекрасная Гортензия знала, что в руках у Мамы в этот момент наверняка находится тапок, и, тут уж к Антон Палычу не ходи: если тапок появился на сцене, то рано или поздно он должен обязательно выстре… ну, то есть, однажды Мама все-таки решит им воспользоваться, и тогда — позор, насмешки и всеобщее порицание. Уж лучше смерть.

Во избежание вышеописанных неприятностей на такой зов прекрасная собака Гортензия прибегала практически мгновенно. Она быстро-быстро обегала грозную Маму, которая требовала сатисфакции тапком, быстренько принюхивалась, бормотала себе под нос что-то вроде: «Что это, что это, лужа это, как будто сама не видишь, опять задаешь дурацкие вопросы», — и, не останавливаясь, с непривычной (если не сказать «неприличной») для себя скоростью трусила на свое место — поскорее закопаться в подушки.

— Да-а-а-а?! — издевательски спрашивала Мама, наклонившись над кучей подушек, из-под которых раздавалось царственное сопение (а, если приглядеться, можно было заметить, что одна из подушек — вовсе не подушка, а та самая, не пролезающая под комод, задняя часть прекрасной фигуры). — Лу-у-у-жа? Неужели! Интересно, и откуда она там взялась?!

«А я должна знать?! — раздавался ворчливый ответ куда-то в стену, и задняя часть прекрасной фигуры с удивительной юркостью исчезала под подушками, а вместо нее появлялся блестящий глаз, недоверчиво косивший на тапок. — Я расследование не проводила».

Такие эпизоды из своей жизни прекрасная Гортензия предпочитала не вспоминать. Оно и понятно: кому понравится, когда твое во всех смыслах достойное и многосложное имя сокращают до панибратского «Гортензия», да еще произносят его таким тоном. А потом еще этот оскорбительный допрос… Даже в глазах помутнело… Извольте подать нашатыря!

Прекрасная собака Гортензия жила в большой и людной квартире. Кроме Мамы, здесь еще жили: Папа, Сынвовка, Полчасик — друг семьи, и Гости. Гости в доме жили непостоянно, но очень часто. Друг семьи Полчасик заглядывал «на полчасика и всегда оставался ночевать.

Прекрасная собака Гортензия любила Полчасика. За что — она и сама не могла объяснить. Полчасик говорил басом, и имел огромный мягкий живот, на котором можно было устроиться поспать практически также приятно, как на Мамином махровом халате. Только за спанье на халате можно было совершенно нецарственно огрести от Мамы, а на животе Полчасика дозволялось безнаказанно спать в любое время, кроме, конечно, тех «полчасиков», когда Полчасик сам на нем спал. Полчасик был совершенно круглым, лысым и очень добродушным. После работы он часто заглядывал на полчасика, чтобы поиграть с Папой в приставку.

Сынвовка появился в доме уже после того, как прекрасная собака Гортензия прожила здесь несколько счастливых лет. Его, тогда еще в виде свертка, откуда-то принесла Мама. По мнению прекрасной Гортензии, Мама, вообще-то, была неглупой и хозяйственной женщиной и никогда раньше не приносила в дом ерунды. Но в тот раз, Мама, по-видимому, устала или болела, потому что она где-то нашла и притащила домой вовсе не пахнущий сосисками пакет, и даже не новые туфли с ароматом лакированной кожи, а именно Сынвовку. Конечно, она очень быстро поняла, что лучше бы это были туфли, но вернуть его обратно было уже невозможно. Прекрасная собака Гортензия несколько дней искала чек от Сынвовки, и ради этого даже сумела пробраться в гардеробный шкаф, который стоял в прихожей, и разворошить там все бережно хранимые Мамой мешки, пакеты и пакетики — ну вдруг чек завалялся там? Но Мама всегда выбрасывает чеки. И вот теперь эта ее безалаберность обернулась тем, что Сынвовку пришлось оставить жить в квартире.

Сейчас Сынвовке было уже четыре года, и, по мнению прекрасной собаки Гортензии, — это был хулиган, каких свет не видывал.

…Не вполне понятно, чем руководствовался Полчасик, когда принес в подарок четырехлетнему Сынвовке круглую мохнатую корову, размером с небольшой мяч.

В теории заговора обязательно должен существовать специальный раздел о том, как производители батареек и аккумуляторов заключили страшный контракт с Самым Главным по детским игрушкам, после чего большинство игрушек и других детских товаров стало производиться на батарейках. Плюшевые медведи, вельветовые улитки, плассмассовые телефоны, пистолеты и рации, не говоря уже о роботах, машинах и паравозах — все это непременно пищит, сигналит, светится, и производит попытки самостоятельно передвигаться. Нечаянно сесть на безобидную пушистую собачку может обернуться инфарктом, когда она неожиданно начинает пискляво вопить: «Слушай! Давай покушаем! За маму, за папу, за бабушку, за дедушку»… Не менее прекрасна и плассмассовая ложка с севшими батарейками, докладывающая голосом обкуренной мыши: «Потому что без е-е-е-е-ды-ы-ы-ы, ни ту-у-у-ды и ни-и-и-и сю-дыыы»… Продираясь по детской комнате, которая стараниями усердных бабушек давно превратилась в хранилище стратегического запаса игрушек, любой взрослый чувствует себя на минном поле, без права на ошибку, с риском остаться заикой — потому что никогда не знаешь, какой из горшков сейчас решит с тобой поздороваться и какая из говорящих азбук предложит найти букву «Ё».

…В силу всего вышеописанного неудивительно, что после дежурного «спасибо», которое прозвучало после папиного дежурного «чего надо сказать?», Сынвовка задал вопрос, который поверг Полчасика в короткий ступор, а Папу в продолжительный хохот:

— А где пульт?

Узнав, что пульта нет, Сынвовка еще некоторое время вертел корову в руках в поисках кнопки или отсека для батареек. Не найдя ни того, ни другого, он сделал вывод, что ему подарили мяч. Эту версию поддержала и Мама, быстро сообразив, что играть дома в футбол значительно безопаснее мохнатой коровой, чем настоящим футбольным мячом.

Озарение настигло прекрасную собаку Гортензию в тот же вечер, когда, зайдя в гостиную, она вдруг увидела круглое мохнатое существо с глазами, исполненными страдания, нещадно пинаемое Сынвовкой. Нескольких мгновений оказалось достаточно, чтобы в мохнатой корове, покорно ударяющейся об потолок, Гортензия узнала Жюстин.

Началась охота. Гортензия выслеживала корову везде, где только можно, и тащила к себе — зарывать в подушки. Сынвовка скандалил и искал свой мяч — тот единственный, которым разрешали играть дома. Мама откапывала Жюстин из-под подушек, возвращала ее законному владельцу, а позже, улучив момент, Гортензия снова предпринимала попытку похищения. Так продолжалось до тех пор, пока прекрасная собака Гортензия не решилась на отчаянный шаг. Ночью она выкрала корову и обмусолила ее до такой степени, что только маньяк смог бы признать в ней футбольный мяч. Для верности прекрасная Гортензия оторвала у нее хвост и, через образовавшееся отверстие вытащила часть ваты, которой та была набита.

В таком состоянии корову и обнаружили утром. Вату и хвост выбросили, корова Жюстин навеки переместилась в уголок прекрасной собаки Гортензии, а та, в свою очередь, обрела подругу. Молчаливую всепонимающую подругу с глазами, исполненными страдания.

Продолжение следует...

Понравилось?! Давайте поговорим с Верой о том, откуда возникла Гортензия, ниже вы видите вопросы, которые были заданы, и очень подробные ответы. Иногда чересчур подробные, чрезмерно.

Как появилась Гортензия? Что она для тебя значит? Представь, что надо было бы написать детскую книгу по контракту, ты бы придумала такого же героя, как Гортензия?
Легко писалась Гортензия? Что ты считаешь лучшим образцом того, что вышло из-под твоего пера.

Сразу так получилось, как-будто я такой весь из себя писатель, меня все знают, а, подавно, и собаку Гортензию, и вот ты берешь у меня интервью. Я сразу это восприняла, конечно, как такую игру. Просто без игры мне кажется, что особенно-то никому и не интересно, что там расскажет про себя Вера Дорофеева. Да я сама бы в жизни не стала читать интервью с Верой Дорофеевой! Нет, ну вот правда. Прихожу куда-нить на Яндекс, а там висит баннер: «Читайте захватывающее интервью с Верой Дорофеевой!» — кого? Куда? Кто это? Что за булка? Никогда бы не кликнула. Так что ты это... баннер такой не вешай. Вот, кстати, Гортензию — ее можно вешать на баннер. Смотри сразу, как живенько получается: «Гортензия отожрала курице ногу». Это же сразу CTR зашкалит. Так что это... Может, взять интервью у Гортензии?

Ну вот, я думаю, что на этом можно и закончить интервью.

А, ты уже заказал кофе? А, ну ладно, давай я тебя развлеку, расскажу чего-нибудь о себе. Но если что, и надо меня срочно выключить, если сказать кодовое слово «выхухоль».

Откуда появилась Гортензия?

Гортензия как лирический герой? Она появилась тогда, когда появилась Гортензия. Ровно в тот день, когда в мой дом вошла прекрасная собака Гортензия собственной персоной. Говорят, что каждый писатель первую книгу пишет обязательно про себя, как дневник. Сначала нужно отдать все, что накопил за свою жизнь, тогда освободится место для того, чтобы наблюдать и пропускать через себя внешний мир. Собственно, я полностью соответствую этому правилу: прекрасная собака Гортензия из моих рассказов — это практически точная копия той собаки, которая живет у меня дома. Включая имя. Единственное, я уже начала немножко путаться в рассказах (хотя их и не так много) — в одних — это обычная такса, в других же — как в реальности, миниатюрная. Но я не очень-то расстраиваюсь из-за этого, Достоевский тоже иногда путал кое-какие факты в своих романах (количество детей там у него в разных частях «Преступления и наказания» не совпадало). Знаете, в этом мы с ним очень похожи...

Ну вот. Гортензия живет у меня дома, тырит круассаны с ванильным кремом, тайком иногда делает кучу рядом с большим игрушечным львом — по-видимому, в надежде, что достанется льву, а не ей. Получает тапком потом. Невероятно обольстительна и хитрожопа (меня немного смущает вторая часть последнего слова, сразу после связующей гласной — второй корень и суффикс... Ничего, что я ими пользуюсь?).

Появилась бы Гортензия, если бы ее нужно было придумать для детской книжки, написанной по контракту?

Многоуровневый вопрос.

Конечно, Гортензия не появилась бы. Ну, как минимум, потому, что такое имя для собаки мне не пришло бы в голову даже в самой невероятной фантазии. Когда она попала ко мне (посыпаю голову пеплом!) я хотела поначалу даже (прости господи) переименовать ее. Но так как к тому времени собаке был уже год, то я, в итоге решила, что это, в общем-то, получится какая-то хозяйская блажь — имя менять. Уж простите, если кому не нравится, что я Вера, это их личные сложности, и если они меня переименуют в Пелагею, то я им тапки-то с большей вероятностью сгрызу. И Гортензия осталась. Я, правда, потом смалодушничала и придумала разных похожих имен: Грета, Гарта... Но сейчас у меня мороз по коже пробегает, когда я понимаю, что могла навсегда лишить себя возможности этого аристократического призыва: «Гортензия, пожалуйте огрести по жопе!» (опять этот суффикс...)

Но для детской книжки — конечно, нашлись бы у меня в голове другие герои. Т.е. они и нашлись. Для стихов, для сказок. Вот смотри, какой ты умелый интервьюер! Не задал мне ни одного дополнительного вопроса, а я тебе сейчас уже выложу тайну космического масштаба! Т.е. это коммерчески-то вообще не тайна никакая. Это моя личная тайна, даже от себя самой — боюсь спугнуть. Вообоще, я загадала в Новый Год (здесь читателю на выбор предлагается прослезиться или заржать), что если в этом году не выйдет моя книжка, то я посвящу себя балету. Лучше какому-нибудь вражескому балету (кто там у нас сейчас числится врагами?). Потому что для балета это гораздо более серьезное наказание, чем для меня, но, учитывая насколько я не понимаю, зачем эти люди там собрались, мне в балеринах тоже будет несладко. И вот сейчас у меня возникает иногда ощущение, что балету повезло. И первая моя книжка будет именно про прекрасную собаку Гортензию. Если только детские стихи случайно не проскочат в печать раньше. Ну вот. Я все выболтала... Внутренний голос кричал мне: «Выхухоль! Выхухоль!» — а я не слышала...

А по контракту, кстати, я вообще хорошо умею работать. Меня включает, когда есть какие-то рамки, какая-то задача, когда то, что я делаю — зачем-то нужно. Т.е. нужно в обозримом будущем, а не для того, чтобы это в Третьяковскую галерею отнести, когда в двести сорок три года я умру от удивления. А я умру именно от удивления: так и замру навечно с вытянутым лицом и «Ой, йоптить» на губах. Каким-то образом мир меня постоянно удивляет: иногда приятно, иногда не очень, иногда тем, что, а иногда чем-то огромным — таким, например, как производство вещей. На последнем месте работы я занималась промышленным дизайном — в качестве менеджера — и практически ежедневно узнавала что-то новое о том, как делаются вещи, которые нас окружают. Мне кажется, что после года, который я там провела, у меня лицо по жизни стало более вытянутое. Но мне в этом случае лица не жалко. Я думаю, что удивляться — это очень важная способность для людей вообще. Если перестало получаться, то это сигнал для того, чтобы, как минимум, на лошади покататься один раз, если раньше не катались, или с парашютом прыгнуть. Еще, кстати, говорят, что если засунуть в рот лампочку (ну такую обычную советскую лампочку на 40 или 60 ватт), то происходит что-то очень удивительное. Ты не пробовал?

А-а-а-! Нужно огромными буквами написать, чтобы так никто не делал — я про лампочку! Я сейчас буду виновницей очередей в травмпункты! Не вставляйте лампочку, люди, себе в рот, она там застревает как-то хитро так, что невозможно вытащить самостоятельно!

Кстати, можно я немножко прямо вот напишу такого, как будто я и правда звезда? Про то, что я терпеть не могу. Я терпеть не могу паранойи по поводу каждого написанного слова. Сейчас объясню. Мы же все стали такие умные, подкованные, нас голыми руками не возьмешь, поэтому если человек написал «Мне нравится телефон Nokia», то мы сразу подозреваем его в том, что он продажная душа, занимается рекламой, ему точно заплатили. Даже если это громкое заявление прочитало семнадцать человек, из них обязательно найдется один-два, которые «сразу все поймут». А человек, он что, виноват, что ему нравится телефон Nokia? И компания Nokia — она разве не заслужила того, чтобы человек написал, что она ему нравится, если она ему действительно нравится. «Вы делаете рекламу им! Бесплатную рекламу!» И примерно в ту же сторону — постоянные подозрения, что вокруг — одни идиоты. Это меня лампочка сейчас так раздухарила. Ну вот точно, если кто засунет себе в рот лампочку теперь, то я буду виновата. Хотя понятно, что если ты нормальный, то ты не будешь в рот лампочку совать, и собаку в микроволновке сушить не будешь, и не будешь складывать детскую коляску, не вытащив из нее ребенка (у меня на коляске такое предупреждение). И мне все время ужасно жалко тратить энергию на то, чтобы думать, где я оскорбила чувства параноиков, а где — дураков. Хотя, положа руку на сердце, мне еще ни разу не предложили денег за то, чтобы я что-то прорекламировала. Злодеи.

Лучшее, что вышло из-под моего пера

Да из под него ничего пока особенно не вышло-то. Все, что вышло и можно показать — лежит в блоге. Да и потом, как же я сама могу сказать, что лучшее. Я могу сказать, что худшее, но не скажу. Но я могу сказать, что мне кажется самым полезным что ли... Нужным... У меня есть такой комплекс: я всю жизнь борюсь с ощущением, что то, чем я занимаюсь, никому не нужно. И мне очень важно, когда я нахожу в своей деятельности крупицы, которые совершенно точно кому-то нужны. Я поэтому очень неоднозначно смотрю сейчас на свою рабочую карьеру — почти семь лет разного рода менеджмента. Но это тоже особенный, очень предметный драйв, сейчас мне не хватает его.

Так вот самое полезное, что я написала, наверное — это то, что я пишу для детей. Я не знаю, как там — хорошо или плохо. Но именно в этом виде творчества у меня есть очень четкая мотивация — я правда очень хочу сделать лучше детский мир, тот мир, в котором живут и взрослеют наши дети и, в частности, мой сын. Я очень хочу, чтобы он пожил в этом мире до того, как станет взрослым! Но, конечно, времени очень мало. Ему сейчас уже почти пять. Пока я буду улучшать мир, ему стукнет... много уже стукнет, и будет уже дядя, а тут я все бегаю улучшаю его детский мир. Но ничего — внуки, правнуки — у меня большие планы (да, да, дорогой Бог, я решила немножко тебя посмешить). А мир правда такой какой-то дурацкий вокруг них, именно их, детский мир дурацкий, ужасно испорченный девяностыми. Ведь должно быть наоборот — их мир должен быть самым лучшим, самым красивым, а он завален трэшовыми книжками, чудовищными игрушками, невероятными по своей дикости спектаклями, уродливыми мультфильмами. Во как я разогналась описывать кошмары и ужасы современного детского мира. Да нет, есть! Есть хорошее, нужное, красивое, уютное, приятное на ощуть, остроумное; дурацкое, но смешное; раздражающее, но заставляющее подумать — много, много всего есть. Но трэша, извините, больше. И мне уже не смешно, когда я ищу для ребенка книгу. И мне очень хочется, чтобы это как-то изменилось, чтобы наша культура отношения ко всему детскому изменилась. Потому что нечестно делать уродливую книжку, даже за два рубля пятьдесят копеек! Это экономическое преступление, которое совершают двое — продавец и покупатель. Потому что первый произвел на свет тухлую колбасу и продает ее дешево, потому что всем видно, что она тухлая. А второй купил эту колбасу — потому что она дешевая, или просто поленился ну хоть этой колбасе между страниц заглянуть, когда покупал — и положил своему ребенку на бутерброд. С колбасой — все четко. Даже если у тебя хватает денег только на тухлую колбасу, а на нормальную не хватает, ты тухлую покупать не станешь. Ты вообще не будешь покупать колбасу, или будешь копить деньги и покупать ее раз в год, или будешь искать новую работу в сто раз усерднее, потому что ты без колбасы жить не можешь. Так с книжками (я так плавно переключилась только на книжки, хотя это всего касается, что производится и организуется для детей) то же самое! Та же тухлятина за два писят. Только тут почему-то барьер не срабатывает. Отравление от съеденной тухлой книжки или тухлого мультфильма не так наглядно, не так быстро наступает, как от колбасы. Знаешь, у недоброкачественных японских продавцов бонсаев (это такие карликовые деревья, если нужно пояснение) есть ужасный прием. Растения, выставленные на продажу, они заранее проливают соленой водой, потом полностью меняют грунт — и ты никогда не сможешь отсечь, что тебе продали дерево, которое поливали солью. Примерно через 7-8 месяцев дерево начинает загибаться, и ты не можешь понять, в чем дело. И конечно ты не связываешь это с продавцами — ведь уже столько времени прошло! А это отложения соли так воздействуют на корни, что медленно, но верно, дерево погибает, а ты идешь в тот же магазин покупать новое дерево.

А ведь в случае с ребенком у нас нет возможности купить новое дерево, зачем же собственноручно поливать его соленой водой?

Собственно, как же далеко я ушла от темы вопроса, ты уже должен вовсю кричать «выхухоль»!

Больше всего я радею за то, что я делаю для детей. Я очень надеюсь, что книжки, которые выйдут под моим именем, будут частичкой того детского мира, каким он должен быть. И, если уж, продолжить пение гимнов, то мне кажется, что если каждый дизайнер, каждый писатель, каждый актер, режиссер — ну, т.е. те люди, которые никогда в своей карьере ничего не делали для детей, сделает даже что-то маленькое, но очень хорошее, очень качественное, для растущих людей — будет здорово. Можно такой проект замутить. «Сделай что-нибудь детское». В проект можно попасть, если ты сделал что-то для детей, что ты действительно умеешь делать хорошо. Не то, чтобы ты всегда работал менеджером, а решил написать детские стихи — это не то. Ну, т.е. меня в проект не возьмут. Потому что снова получается, что продукт сделан непрофессионалом (хотя, конечно, непрофессионалы бывают покруче любых профессионалов, но тогда суть проекта теряется). Ты дизайнер — вот и сверстай расписание для школы, где твой ребенок учится, или сделай сайт на три странички для 7Б класса. Если ты копирайтер — напиши короткие стихи для запоминания английских слов. Все, что угодно, в общем, но в сфере своей профессиональной деятельности и для детей. Суть проекта (это я сейчас на ходу соображаю) — Интернет-портал, на котором размещено все это, в хорошем качестве, доступное для скачивания и использования. Пусть все фотографы страны, которые щелкают в деских садах детишек, скачают и используют твой дизайн-макет. Кто видел, что из себя представляют сейчас фотографии в детских садах, поймет меня! Страшная смесь Уолта Диснея и постперестроечных компьютерных технологий. Напиши красиво английский алфавит или азбуку нарисуй (да, на это нужно до фига времени!), и выложи так, чтобы можно было распечатать и нарезать карточки для уроков английского. Будет такой большой архив всего профессионального и детского. Тем, кто сделал — хорошо, потому что переключились, сделали очень хорошее и полезное, имя свое посветили (если нуджо). Тем, кто пользуется — тоже круто. Потому что просто пошли и скачали, и заведомо — не трэш. Все, я умолкаю, я начала думать про деньги откуда брать, как все это модерировать… Космос, я дарю тебе идею! Забери ее у меня, чтобы на ее место в моей голове поскорее пришла новая.

Меня, кстати, возьмут в такой проект, это я прибедняюсь. Я же по образованию литературный работник. Это меня должны из менеджеров гнать в шею.

Мне нравятся посты о работе от тебя. Как сочетается работа над проектами (в прошлом) и общение с ребенком, как ты находишь баланс?

Да, так, довольно кривенько она, конечно, сочеталась. И никакого балланса я не нашла. Не в последнюю очередь поэтому я сейчас работаю дома. Стараюсь работать много, сын знает, что днем у меня рабочий день, у нас есть прекрасная няня. Но такой график позволяет быть с ребенком чаще и лучше, чем утром — на пути в детсад, и вечером — укладывая его спать. Да и вообще это для меня, в действительности, значительно более понятно, чем ходилка на работу каждый день. У меня с детства перед глазами пример папы, который никогда не работал на работе. Он художник, и его режим всегда был подчинен именно требованиям жизни, а не условиям работодателя. Да, иногда он уезжал на 2-3 месяца расписывать какую-нибудь церковь. Или в его мастерской всю ночь горел свет, а потом днем нужно было ходить на цыпочках, потому что днем папа спал. И как-то для нас с сестрой это всегда было нормой.

У меня, конечно, есть определенное раздвоение личности, потому что вообще-то меня хлебом не корми, дай только что-нибудь организовать. Мне интересно анализировать процессы, людей, которые находятся в разных отношениях друг с другом: клиент-подрядчик-менеджер-дизайнер-специалист по пластику. Я в любом проекте нахожусь в поиске идеальной схемы, самой эффективной модели. Просто потому, что мне ужасно хочется организовать такой процесс, который приведет к наилучшему результату. Неважно, в какой области. Я все время все оптимизирую, я немножко фрик в этом. Я страшно раздражаюсь, когда чайник в офисе переставляют на другое место — потому что он часть моей схемы: я ставлю его кипятиться, когда иду к юристу, подписывать документы. На обратном пути я нахожу, что чайник как раз только что скипел, я наливаю чай и возвращаюсь к себе. И если чайник переставили, то он или вообще оказывается не по пути, или стоит слишком далеко, или слишком близко — и либо не успевает скипеть, либо всю воду украли жаждущие кипятка коллеги. Поэтому моя позиция такая: переставили чайник, черт бы вас побрал, юриста тоже пересаживайте. Или предупредите меня об этом заранее, чтобы я успела подготовить новое логистическое решение.

А еще во мне загибается училка — и, в результате, появляются посты про менеджерское. Я просто вижу, что многое из того, что я знаю — работает. А огромное количество людей не делает элементарных вещей, которые могут на порядок улучшить качество работы с проектом. Я наверное, про менеджерское тоже когда-нибудь напишу книжку. Тут есть только один нюанс, который заключается в том, что для детей я могу и просто так писать: издадут-не издадут — это уже для меня вопрос, адресованный вечности. А книжку про менеджерское я просто так не могу, мне сразу становится нужен договор с издательством, аванс, сроки. Потому что хороший детский писатель может (и, возможно, даже должен!) писать великие произведения, отбросив в сторону мысли о материальном вознаграждении. А хороший менеджер не может не задумываться о скорейшем авансе и гарантированном закрывающем платеже, потому что, во-первых, если он об этом не думает, то он никакой не хороший менеджер. А во-вторых, позвольте спросить, на что он тогда будет писателю покупать сосиски и кофе?

Уффффф… Это я вздохнул как главный редактор. Признаюсь честно, что задавать еще вопросы Вере я побоялся, смалодушничал. Ну, посудите сами, если на три стандартно-анкетных вопроса получил этакий развернутый ответ. Задашь этак вопрос о чем-то серьезном, и придет текст, который и править жалко, урезая до маленького размера, и публиковать целиком не получится. Дилемма и проблема в одном флаконе. Найдутся те, кто совсем не разбираются в колбасных обрезках, ой, в хорошей литературе, конечно же. Вопли о том, что мы с Дорофеевой графоманы со стажем, принимаются, но не рассматриваются. Другое дело, что кому-то затронутые темы не так чтобы близки. Менеджеры, одним словом. Для них у нас также есть подарок. Распишитесь и получите.

Менеджерам посвящается, остальным смотреть для ознакомления и только!!!